 «Ирака больше не существует». Мой молодой друг М., прихлебывающий капучино, говорит вполне серьезно. Мы сидим в неряшливом ресторане через дорогу от собора Иоанна Богослова в Верхнем Вест-Сайде Манхэттена. Мы не виделись уже несколько лет. И вполне возможно, что наши пути снова пересекутся тоже через несколько лет. Как бы подчеркивая свою мысль, М. повторяет: «Ирака больше не существует», - пишет The American Conservative.
Его точка зрения основана на практическом опыте. Поступив на военную службу, он дважды побывал в Ираке как военнослужащий стрелковой роты до и после знаменитого «усиления группировки» генерала Петреуса. Уйдя из армии, он поступил в аспирантуру, где сейчас пишет диссертацию о повстанческих партизанских движениях. Выбрав в качестве одного из примеров американскую войну в Ираке, М. вернулся туда для продолжения своих исследований. На самом деле, он уезжал туда в тот самый вечер. Как исследователь он находится в выгодном положении, имея отличную возможность критически оценивать продолжающийся кризис в новых условиях, когда «Исламское государство», или ИГ, лишило американцев возможности делать вид, будто иракская война закончилась.
Конечно, в Вашингтоне мало людей, которые одобрят утверждение М. В Вашингтоне государственные руководители, политики и ученые мужи считают существование Ирака чем-то само собой разумеющимся. Многие могут даже показать его на карте. Они также считают само собой разумеющимся предположение о том, что Соединенные Штаты обязаны сохранять это положение вещей. Если перефразировать слова журналиста Криса Хеджеса (Chris Hedges), для определенной группы американцев Ирак — дело, придающее смысл жизни. А для военно-промышленного комплекса - вообще манна небесная, которая продолжает и продолжает падать.
С такой точки зрения «иракское правительство» продолжает руководить страной, «иракская армия» остается боевой силой, представляющей весь народ, а «иракский народ» искренне верит в себя как в общество с коллективным прошлым и понятным будущим.
Все это требует дополнительных доказательств, но в каждом из перечисленных утверждений некогда содержалось зерно правды. Но когда Соединенные Штаты в 2003 году вторглись в Ирак и, как и предсказывал тогда госсекретарь Колин Пауэлл (Colin Powell), разрушили мир, все те преимущества, которыми они прежде обладали, быстро рассеялись. Многолетние усилия американских оккупантов, вознамерившихся создать новый Ирак на развалинах старого, дали мало ценного и практически ничего прочного. Но даже сегодня в Вашингтоне сохраняется вера в то, что, если получше постараться, что-то можно изменить. Конечно, эта вера оказывает влияние на новую американскую интервенцию, причиной которой стало усиление ИГ.
Поэтому, когда хорошо информированный и обычно здравомыслящий обозреватель Washington Post Дэвид Игнатиус (David Ignatius) размышляет о том, что необходимо сделать США, чтобы третья иракская война пошла правильно, он предлагает следующий «мысленный перечень»: в Багдаде США должны способствовать созданию «более чистого, менее фракционного правительства»; для обеспечения безопасности нам придется «перестроить армию»; чтобы покончить с внутренней фракционностью, нам надо найти способы, чтобы «заручиться поддержкой курдов» и «восстановить доверие суннитов». Игнатиус даже не притворяется, что это будет легкая работа. Он просто утверждает, что сделать это необходимо, а следовательно, и возможно. В отличие от моего друга М., Игнатиус придерживается иллюзии о том, что Ирак является или должен быть политически жизнеспособным, сильным в военном плане и социально спаянным государством. Но, конечно же, это не более чем желание выдать желаемого за действительное.
Взгляды Игнатиуса, как и других в общем разумных людей, верящих в несуществующие вещи, выходят далеко за рамки американских предположений об Ираке. Такая же склонность фантазировать, а следовательно, извращать действительность, насквозь пропитала американскую политику на Большом Ближнем Востоке. Задумайтесь над следующими утверждениями, каждое из которых превратилось в Вашингтоне в канон:
— Присутствие американских войск в исламском мире укрепляет региональную стабильность и усиливает влияние США.
— Персидский залив является зоной жизненно важных интересов национальной безопасности США.
— Египет и Саудовская Аравия — ценные и высоко ценимые союзники Америки.
— Интересы США и Израиля совпадают.
— Терроризм представляет собой огромную угрозу, с которой Соединенные Штаты должны бороться.
На протяжении уже нескольких десятилетий первые четыре утверждения создают основу американской политики на Ближнем Востоке. События 11 сентября добавили пятое утверждение, но ни в коей мере не заставили пересмотреть первые четыре. Ни один высокопоставленный американский руководитель (и ни один политик, стремящийся занять влиятельный пост) не осмелится выразить иное мнение по указанным вопросам, по крайней мере, официально.
Но даже при поверхностном анализе ни одно из пяти утверждений не выдерживает критики. Принимать их за чистую монету это все равно что верить в Санта-Клауса или в зубную фею. Или в то, что Джон Бейнер (John Boehner) и Митч Макконнел (Mitch McConnell) и правда надеются на то, что администрация Обамы и новый состав конгресса под руководством республиканцев сумеют найти почву для сотрудничества.
Давайте по очереди проанализируем каждое из пяти утверждений.
Присутствие американских войск. С момента интервенции США в Ливане, кульминацией которой стала бомбардировка Бейрута в октябре 1983 года, ввод американских войск в страны с преимущественно мусульманским населением редко способствовал укреплению стабильности. Чаще всего такое вмешательство давало прямо противоположный результат.
Ирак и Афганистан — два прискорбных примера. Новая книга генерал-лейтенанта в отставке Дэниела Болджера (Daniel Bolger) «Why We Lost» (Почему мы проиграли) наконец-то сделала позволительным для официальных кругов объявить эти войны провальными, какими они и являются. Даже если чисто теоретически предположить, что американские усилия по государственному строительству были чистыми и благородными, как о них говорят все президенты один за другим, результаты все равно будут в большей степени деструктивными, нежели конструктивными. Свирепствующие в Ираке боевики ИГ и взрывной рост производства опиума в Афганистане, являющийся настоящим бедствием для этой страны — вот реальные результаты. И это называется стабильностью?
Есть и масса других примеров. Решение о размещении американских войск в Саудовской Аравии после операции «Буря в пустыне» должно было произвести успокаивающий эффект. Но привело это к взрыву в жилом комплексе «Хобар Тауэрс». Отправка американских солдат в Сомали в 1992 году должна была продемонстрировать заботу американцев о бедных голодающих мусульманах. Но привело это к досадным перестрелкам в Могадишо и к пресловутому падению «Черного ястреба», что обрекло американскую миссию на провал.
Тем не менее, обман и притворство, будто с размещением американских войск в некоторых горячих точках Ближнего Востока воцарилось спокойствие, живет и здравствует. Будет гораздо правильнее сказать, что такие действия создают для наших противников «богатую мишенями среду», как выражаются солдаты. При этом мишенями становятся американцы.
Важность Персидского залива. Когда-то американские интересы в Персидском заливе действительно можно было назвать важными, однако меняющаяся энергетическая картина в мире деактуализировала такую точку зрения. Но плохие новости для экологии стали хорошими новостями для стратегии США, создав новые варианты действий. Передовые технологии снова превратили Соединенные Штаты в крупнейшую нефтедобывающую страну мира. США также вышли на первое место в мире по добыче природного газа. Оказывается, те психи, которые твердили «бури, парни, бури», были правы, ибо добыча методом гидроразрыва пласта все изменила. Так или иначе, предполагаемая энергетическая зависимость и «жизненно важные интересы», заставившие Джимми Картера заявить в 1980-х годах, что за Персидский залив стоит повоевать, сегодня уже не актуальны.
Доступ к нефти Персидского залива по-прежнему крайне важен для некоторых стран — но безусловно, не для США. Когда речь заходит о поддержании расточительного и безрассудного американского образа жизни, Техас и Северная Дакота превосходят по важности Саудовскую Аравию и Кувейт. Вместо того, чтобы беспокоиться о добыче нефти в Ираке, Вашингтону лучше обеспечить безопасность и благополучие Канады, которая в больших количествах поставляет сланцевую нефть. А если стремление милитаристов увеличить американские нефтяные резервы станет непреодолимым, им лучше напасть на Венесуэлу, чем воевать с Ираном.
Нужны ли Персидскому заливу контроль и поддержание порядка, обеспечиваемые внешними силами? Может быть. Но если так, пусть этим занимается Китай. В этом случае он откажется от своих проказ и хитростей.
Арабские союзники. Пора по-новому взглянуть на отношения США с Египтом и Саудовской Аравией. Занесение этих важных арабских государств в категорию союзников явно вводит в заблуждение. Ни первое, ни второе не разделяет те ценности, которым Вашингтон, согласно его заявлениям, придает такое огромное значение.
На протяжении десятилетий Саудовская Аравия, больше всех на планете Земля напоминающая абсолютную монархию, продвигает выступающий против Запада радикальный джихадизм — и небезрезультатно. Жители Нью-Йорка хорошо помнят две важные цифры, касающиеся Саудовской Аравии: 15 из 19. Если бы группа заговорщиков, почти целиком состоящая из русских, уничтожила несколько тысяч американцев, простили бы это Кремлю американские власти? Повлияло бы это на российско-американские отношения? Эти вопросы сами дают ответы.
Между тем, после непродолжительного флирта с демократией Египет снова превратился в то, чем был раньше: в коррумпированную и репрессивную военную диктатуру, не стоящую той многомиллиардной помощи, которую Вашингтон предоставляет ему из года в год.
Израиль. Общих интересов у США и Израиля немало. Но среди них нет приверженности «двухгосударственному решению» палестинской проблемы. В этом вопросе цели Вашингтона и Тель-Авива очень сильно расходятся. Скорее всего, противоречия здесь непримиримые.
Для израильского правительства, которое интересы безопасности ставит превыше всего, палестинское государство станет своего рода арабским бантустаном — беззащитным, имеющим ограниченный суверенитет, обладающим минимальным экономическим потенциалом. Это становится самоочевидно, если посмотреть на продолжающиеся посягательства Израиля на оккупированных территориях, которые он осуществляет, плюя на США.
Конечно, израильское государство имеет полное право и обязанность повышать благосостояние своих граждан. Такая же обязанность имеется и у американских руководителей: они должны действовать в интересах американцев. А это значит, что США должны отказаться от роли пособника Израиля, когда эта страна предпринимает действия, противоречащие американским интересам.
«Мирный процесс» — это фикция. Зачем же Соединенным Штатам делать вид, что это не так? Это унизительно.
Терроризм. Терроризм всегда будет присутствовать на нашей планете, подобно преступности и заразным болезням. В случае вспышки такой болезни оперативные и эффективные действия по снижению опасности позволяют вернуться к нормальной жизни. Здравый смысл требует поиска баланса между реально существующей угрозой и усилиями, направленными на ее ликвидацию. Взрослые люди понимают это. Они не верят, что преступность в американских городах снизится до нулевой отметки. Они не верят, что у всех людей все время будет прекрасное здоровье. Тот стандарт, которого они добиваются, называется «приемлемым уровнем».
Нет никаких сомнений в том, что терроризм действительно угрожает американцам, особенно если они отправляются на Большой Ближний Восток. Но стремление уничтожить терроризм из той же категории, что и кампании по ликвидации неграмотности и бездомности: ставить перед собой высокие и благородные цели можно, но не стоит удивляться, если достигнутый результат окажется ниже ожидаемого.
Уничтожение терроризма — химера. Этого не будет. Американские гражданские и военные руководители должны набраться честности и признать это.
Мой друг М. указал на проблему, которая гораздо шире его представлений о ней. Есть надежда, что, когда он защитится, ему предложат научную должность. Но он наверняка не найдет работу в нашей столице. Будучи солдатом, который стал ученым, М. обитает в «реально мыслящем обществе», как когда-то презрительно назвал его один из ближайших соратников Джорджа Буша (кажется, это был Карл Роув (Karl Rove)). У людей из Вашингтона нет времени на реальность. Они заблудились в собственном мире.
Эндрю Басевич в настоящее время работает научным сотрудником в Колумбийском университете и пишет историю американской войны за Большой Ближний Восток. Его последняя книга называется «Breach of Trust: How Americans Failed Their Soldiers and Their Country» («Утрата доверия: как американцы обманули надежды своих солдат и своей страны»).
|