Ситуацию в российской нефтяной отрасли можно назвать весьма неопределённой. С одной стороны, она в последние годы демонстрирует рекорды по объёмам добычи. Наконец-то удалось обеспечить воспроизводство минерально-сырьевой базы.
С другой стороны, низкие цены на нефть и западные санкции могут поставить под удар реализацию ряд крупных проектов, в первую очередь в Арктике. Многие эксперты выражают озабоченность по поводу недостаточного объёма разведанных и подготовленных к разработке запасов. Наконец, беспокоят медленные темпы импортозамещения и создания новых перспективных технологий, в первую очередь для разработки бажена.
Какие из этих рисков являются наиболее опасными для отечественного НГК и что им можно противопоставить? На эти и другие вопросы на страницах "Нефти России" отвечает директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
А вот с нефтью вопросы возникают. Расширенное воспроизводство минерально-сырьевой базы по нефти, которое мы наблюдаем в последние годы, во многом обеспечивается за счёт пересчёта давно поставленных на баланс запасов. А вот открытий новых крупных месторождений почти не происходит.
Помнится, примерно восемь лет назад эта тема активно обсуждалась не только специалистами отрасли, но и всей российской общественностью. Тогда в массовом сознании присутствовал тезис о том, что у нас нефти осталось всего на 30 лет. Сегодня этот драматизм спал.
В этом есть свои плюсы и минусы. Плюс в том, что любая форма подобной истерии – не слишком продуктивна. А минус ситуации в том, что в последнее время нам навязывают другой дискурс. Раньше вопрос звучал так: "Нефть скоро закончится, как нам жить дальше?". Теперь же появляется другая тема: "Сейчас нефть не особо нужна". То есть люди рассчитывают на отказ от нефти в обозримой перспективе и торопятся списать нефтяную индустрию "в утиль".
Исходя из этой новой "теории" возникает следующий вопрос: "Зачем мучиться с этими запасами, если по расчётам некоторых персон, нефть не будет нужна уже максимум лет через 20?". Такая точка зрения стала активно распространяться.
Это касается не только вопроса запасов, но и добычи, и налогового режима в отрасли. Представители компаний приходит в правительство и говорит, что у них имеются проблемы с воспроизводством запасов. И поэтому стоило бы подумать о том, как стимулировать недропользователей вкладывать деньги в геологоразведку и НИОКР. А им отвечают: "А зачем стимулировать? Через 20 лет это никому не нужно будет. Наша задача – построить экономику России на других основах".
Грубо говоря, между Минфином и Минэнерго возникает такой диалог.
Минэнерго: "Давайте подумаем, что будет с отраслью через 5 лет, если вы не будете стимулировать инвестиции в геологоразведку, разведочное бурение, гринфилды и реанимацию браунфилдов? Нам кажется, что в этом случае падение нефтедобычи начнется уже через 5 лет".
Минфин: "Ну и что? Все равно нужно нарисовать график ухода от нефтяной зависимости через 20 лет".
На мой взгляд, это абсурд.
Между тем, имеются реальные механизмы активизации геологоразведки. К примеру, юниорские компании. Согласно мировой практике, такие предприятия приобретают лицензии на участки, проводят там разведку, получают представления о запасах. А затем они продают лицензии и сформированный пакет геологической информации тем компаниям, которые заинтересованы вкладывать деньги в добычу ресурсов. В принципе правительство не против этой идеи, но на практике она не применяется. В том числе из-за вышеупомянутого тезиса о том, что нефтяная отрасль себя изжила.
Можно предложить и много других идей стимулирования наращивания МСБ. Но они не уйдут дальше рамок обсуждения, поскольку правительству они просто не интересны.
Кроме того, у отрасли имеется огромное количество противников внутри властных структур, которые блокируют процессы ее реформирования, в том числе в налоговой сфере.
Я бы отметил ещё один момент. Он касается сланцевой революции в США. На первый взгляд, она воспринимается как очередная проблема для россиской "нефтянки". Прилетевшая к нам из-за океана. Ведь именно наращивание сланцевой добычи обрушило цены на нефть. Да, с точки зрения конкуренции на глобальном рынке, это проблема. Но, в то же время, сланцевая революция дает и позитивный эффект. Она доказывает, что сырья в недрах ещё очень много, и "эпоха нефти" может быть продлена.
На этом пути уже достигнуты определённые успехи. Так, в нынешнем году был сдан в эксплуатацию первый танкер-газовоз для проекта "Ямал СПГ". Развивается Севморпуть, растёт число проводок, строятся ледоколы. То есть Арктика постепенно осваивается, но вопрос в том – насколько быстро?
Сейчас есть соблазн вернуться к Арктике, как к большому государственному проекту. Вижу попытку реанимировать старую советскую арктическую романтику. Тема Арктики хорошо укладывается в концепцию "Россия не кончается нигде". Но мы-то ведь понимаем, что при нынешних ценах на нефть нельзя серьёзно говорить о крупных вложениях в арктические проекты.
Поэтому думаю, что в ближайшие пять лет тема Арктики не прозвучит с точки зрения реальных проектов. Скорее, она останется на уровне "эмоциональных историй".
Арктику сегодня можно осваивать только как большой кейнсианский проект советского типа. Мы это просто не потянем. Вряд ли государство будет тратить огромные ресурсы на проект, который, может быть, выстрелит через 50 лет. Тем более что деньги тратятся не всегда эффективно. К сожалению, это российские реалии: где большие кейнсианские проекты – там воровство.
Если рассматривать вопрос геологоразведки в Арктике, то Росгеология признаёт, что самые большие трудности она испытывает как раз при шельфовой разведке, в основном в арктической зоне. Если на суше она ещё может использовать российские технологии, то по шельфу у нас сильная зависимость от импорта. Это очень затратная история, которая в условиях санкциями становится ещё более дорогой.
Поэтому возникает вопрос: нужно ли им этим заниматься сейчас, когда имеется немалое количество альтернатив? Я думаю, что нет. Согласен с теми российскими нефтяниками, которые считают, что стоит сосредоточиться на суше, на Западной Сибири, где ещё есть огромный потенциал. Речь идет, в том числе о так называемых нетрадиционных ресурсах. Мне нравится высказывание Генадия Иосифовича Шмаля о том, что "под Западной Сибирью есть вторая Западная Сибирь". Да и в Восточной Сибири, я полагаю, потенциал огромен.
Да, хорошо, что у нас есть арктический шельф, мы должны его оборонять и защищать, подавать заявки на его расширение. Но к этой истории мы вполне можем вернуться лет через 50.
Полный текст читайте в №9 "Нефти России"
Доступен для чтения новый номер журнала "Нефть России" в полном объёме.
Ситуацию в российской нефтяной отрасли можно назвать весьма неопределённой. С одной стороны, она в последние годы демонстрирует рекорды по объёмам добычи. Наконец-то удалось обеспечить воспроизводство минерально-сырьевой базы.
Низкие цены на углеводороды оказали серьёзное воздействие на реализацию морских нефтегазодобывающих проектов. Падение котировок стало причиной жёсткого курса добывающих компаний на сокращение издержек, что негативно повлияло на нефтесервисных игроков, а также производителей промыслового оборудования. Однако с начала 2017 года этот бизнес быстро восстанавливается. Одобрена реализация нескольких крупных проектов. В период 2018-2021 годов прогнозируется пуск в эксплуатацию целой обоймы новых мощностей по добыче нефти и газа на морских акваториях.
|